Браницкий вёл машину спокойно, с уверенностью человека, который занимался этим уже не один десяток лет. Красный спорткар лавировал в потоке, проскакивая на перекрёстках и пугая пешеходов рёвом скрывающегося под капотом двенадцатицилиндрового двигателя.

— Забавно. — Он покосился на меня. — Обычно мои пассажиры трясутся в страхе, когда я за рулём. Некоторые считают, что я вожу слишком… агрессивно.

— А ты уверен, что они это говорят про твоё вождение? — не удержался и уточнил у него.

У меня всё ещё не шёл из головы тот случай на парковке рядом с клиникой.

— Ну, пацан, знаешь же, как говорят. Проблемы крестьян аристократа…

— Да, я в курсе этой фразы, — перебил его и слегка напрягся, когда машина перескочила с одной полосы на другую, чтобы обойти плетущийся по дороге автобус, а затем прыгнула обратно. Всё произошло за какие-то две или две с половиной секунды.

Исключительно из какого-то фатального интереса глянул на спидометр. Сто сорок. В городе. Нет, он определённо конченый.

— Чё на спидометр пялишься? Нормально едем.

— Ага. Приедем тоже нормально, — съязвил я. — Когда с ближайшей стеной поцелуемся. Полиции не боишься?

— А чего мне переживать? — усмехнулся Браницкий, переключив передачу и поддав газу. — Что они могут сделать? Штраф мне выпишут? Вон, отрой бардачок.

Ну я и открыл. А потом закрыл. Тот оказался доверху заполнен смятыми бумажками настолько, что те едва наружу не вываливались после того, как я его открыл.

В этот момент меня едва на хохот не пробило.

— Кто-то выписывает штрафы? Тебе? Ты издеваешься?

— Обо мне слышали многие, — пожал он плечами, ведя машину. — А вот в лицо знают далеко не все.

— И ты вот так безропотно их принимаешь? Ты?

— А что мне с ними делать? Сжечь их?

Я даже уточнять не стал, что или, если быть точным, кого именно он имеет в виду.

— Слушай, что тебе вообще от меня надо? — спросил я наконец.

— Очевидно же, — хмыкнул Браницкий. — Мне нужен адвокат.

Ладно. Всё. К чёрту. Больше не могу.

— Чего ржёшь? — немного злым голосом спросил Браницкий.

— Тебе… тебе нужен адвокат? — едва не давясь от смеха, спросил я.

— Да, а что тут такого…

— Точно в этом уверен? Потому что мне кажется…

— Что? — рассмеялся он. — Что по мне психушка плачет? Да, я в курсе. Кто-то мне это уже говорил.

Произнёс он это таким тоном, что в машине температура на пару градусов упала.

— Не помню только его имя, — задумчиво пробормотал граф. — Забыл спросить перед тем, как превратил бедолагу в угли.

Мда-а-а-а. А чего я ждал?

— А своих адвокатов у тебя нет?

— Есть, — хмыкнул он, резко свернув на одном из поворотов. — Целая плеяда мерзких и жадных изворотливых засранцев. Но зачем мне тратить время и звонить им, если вот он ты.

— Ага, вот он я, — повторил за ним. — Действительно, глупость спросил.

Даже не знаю, удивляться факту, что он явно навёл обо мне справки, или нет? Лучше нет. Толку силы тратить. Меня куда больше заботил другой факт. Что ещё он мог выяснить…

— Чего затих, пацан? Неужто тебя так напрягло, что я про тебя инфу собрал?

— А ты догадлив…

— Не, просто я умён, — отмахнулся он. — Видишь ли, как вчера сказал, я тебя запомнил. Ты ведь был тогда в гостях у Волкова. Я ещё в тот день подумал, чего это Алексей к себе какого-то щенка с улицы домой привёл. Забавно, не находишь?

— Не, не нахожу.

— А ты поищи получше, — посоветовал мне Браницкий. — В общем, после вчерашнего я заинтересовался. Не каждый найдёт в себе смелость, чтобы сыграть со мной. Последний обоссался, даже не донеся ствол до виска…

— Очень храброе заявление для того, кого нельзя убить, — парировал я. — Тебе-то чего храбриться? Участвовать в игре, в которой не можешь проиграть. Великое дело!

— О! Значит, спросил Князя обо мне, — улыбнулся он. — Молодчина! Правильно сделал. Только вот не надо мне тут. Мы были с тобой на равных условиях. Абсолютно равных.

Я посмотрел на него с таким скепсисом, что граф весело хрюкнул.

— Перебьёшься. Я тебе не добрый дядюшка Князь, чтобы всё рассказывать. Другое дело ты. Почему решил играть? Почему решил поставить свою жизнь на кон?

— Потому что другого выхода не было…

— Ай, пацан, да брось. Там куча вариантов была. В конце концов, мог бы заболтать Марию и просто отдать мне флешку. Я бы тебя отпустил.

— Только меня?

— Ну, даже моя щедрость меру знает, — хмыкнул он, резко останавливая машину на светофоре.

Это было настолько неожиданно, что я даже удивился. Шесть светофоров назад он особой щепетильностью к правилам дорожного движения не страдал, а тут, значит, остановился?

— Зацени, — сказал он, глядя куда-то.

— Что?

— Вон! — указал он пальцем. — Вон там.

— Что… — Всё ещё не понимая, что происходит, я посмотрел в направлении, куда он указывал.

— Вон, видишь? Только глянь на них.

Я сначала не понял. Дошло только в тот момент, когда увидел двух молодых девушек лет двадцати. Может, чуть старше. Шатенка и блондинка. Обе выглядели как модели. Дорогая одежда по последней моде. Профессиональная укладка. За такими, наверное, пол-улицы головы себе свернули, оборачиваясь им вслед.

Браницкий со вздохом сложил руки на руле и, наклонившись, положил на них подбородок, томно наблюдая за болтающими на тротуаре красотками.

— Знаешь, в чём моя слабость, пацан?

— Ты сумасшедший? — предположил я, но, разумеется, оказался не прав.

— Бабы, пацан. Я слишком люблю баб. Господи, как же я их люблю…

— Ты сейчас смеёшься?

— Не, — вздохнул он. — Я на полном серьёзе. Я их так люблю, что меня это когда-нибудь погубит.

Он наклонил голову, будто школьный приятель, и с весельем посмотрел на меня.

— Знаешь, сколько их у меня?

— Чёт как-то не интерес…

— Все бабы, пацан. Все они мои.

Итак, похоже, что я нашёл победителя в звании «самомнение года».

Светофор мигнул зелёным. Браницкий проводил взглядом девушек в последний раз и вдавил педаль газа с такой силой, что рёв мотора эхом отразился от стен близлежащих зданий, напугав прохожих.

— Ладно. Давай перейдем к делу, а то чего это я, — выдал он, сбрасывая скорость перед очередным поворотом. — Итак, как я уже сказал, ты у нас интересный перец. Один из Разумовских. Такие кадры на дороге не валяются. Ещё и адвокат. Иронично. Но не будем сейчас об этом. Как уже сказал, я хочу тебя нанять.

— А своих адвокатов тебе мало?

— Даже слишком много порой, — отозвался он. — Есть обычные, которые следят за моим «чистым» бизнесом. Эти работают за деньги. Есть ещё продажные и хитрые засранцы. Эти тоже работают за деньги. Только следят уже за не самыми законными активами. Впрочем, я им тоже доверяю. Они же знают, что если попробуют меня наколоть, то я приду сначала за их семьями, а затем за ними самими. Страх — тоже отличный мотиватор.

— Тогда на кой-чёрт тебе нужен я?

— Ну, во-первых, ты оказался под рукой. Во-вторых, мне интересно, как ты выкрутишься из этой ситуации.

— А кто сказал, что я вообще собираюсь это делать?

— Ну не знаю, — протянул Браницкий. — Я же говорю. Есть два мотиватора. Есть деньги. Есть страх. Выбирай тот, который тебе предпочтительнее. Я ведь знаю, где ты живёшь. Твой адрес. Как и про твою сестру. Красотка, кстати. Мне такие по душе…

Видимо, мой взгляд оказался настолько красноречив, что даже слов не потребовалось. Он дёрнул рукой одновременно со мной, перехватив лезвие появившегося в моей правой руке клинка и остановив его в считаных сантиметрах от своей шеи.

— Я уже спрашивал у Князя, воскреснешь ли ты, если я тебе башку снёсу, — очень медленно проговорил я, продолжая давить на рукоять. — Он не в курсе, но я попробовать не прочь.

По сжимающей лезвие ладони потек тонкий кровавый ручеёк. Я уже знал, что это лезвие могло разрезать всё что угодно, так что сильно удивился, когда его пальцы остались на месте.

— О! — воскликнул он. — Вот это мне нравится! Взгляд человека, готового убивать. А мне всего-то стоило сестру твою упомянуть. Теперь понятно, чего сынок Волкова без башки своей дурной остался. Кстати, ты его этим шампуром завалил?